Как рождалась теория организованной преступности в России (А.И. Гуров, председатель Комитета Государственной Думы РФ по безопасности)
В отличие от иных видов преступности организованная преступность нетипична для того или иного государства: во многих странах ее нет. Возникновение этого феномена связано с особыми социально-экономическими и даже историческими (Китай, Япония) условиями, а официальное его признание властью требует не столько фактических доказательств, сколько политического мужества.
Поэтому убедить власть и общество в начале 80-х годов в том, что у нас есть организованная преступность, было нелегко.
Для восприятия общественным сознанием этого явления нужны были определенные предпосылки – переход количества в качество и соответственно толчок, говоря проще, случай. Кстати, так было и в США, где, несмотря на зарождение мафии в 30-е годы прошлого столетия и громкие ее дела, власть проявила к ней интерес лишь после разоблачительного выступления на телевидении одного из главарей мафиозного клана – некоего Джо Валлачи.
Разразился политический скандал, давший повод к созданию президентской комиссии для проведения специального расследования и доклада конгрессу. Комиссия работала долго, зато потом были незамедлительно приняты правовые и организационно-полицейские меры противодействия. Сработал практицизм американской политической системы.
В нашей стране ситуация с признанием существования организованной преступности оказалась почти сходной: долго изучали и спорили, терпели пассивность власти, закончили тоже скандалом и специальным расследованием, которое поручили КГБ. Правда, в отличие от Америки цель расследования заключалась в дезавуировании получивших огласку в 1988 году данных научного исследования, проводившегося во ВНИИ МВД СССР с 1982 года по теме НИР «Совершенствование деятельности аппаратов уголовного розыска в борьбе с организованными преступными группами». Эти сведения были опубликованы Ю. Щекочихиным и мною под названием «Лев готовится к прыжку». Ни один печатный орган не соглашался тогда публиковать наши материалы из-за цензуры и боязни ответственности.
К этому времени нашим авторским коллективом был собран значительный эмпирический материал – изучено около одной тысячи оперативных разработок и уголовных дел на организованные группы преступников, состоящих из пяти и более лиц, проинтервьюировано огромное количество осужденных и экспертов. Еще в 1985 году мною по результатам командировки была подготовлена аналитическая справка «О результатах изучения разоблаченных организованных групп и выявленных формах организованной преступности в Узбекской ССР». Она была доложена министру внутренних дел СССР, а затем ЦК КПСС.
Это было первое письменное употребление термина «организованная преступность». Давалось тогда и понятие этого явления. Была масса проверок, но был и результат – в Узбекистане создали небольшое подразделение для борьбы с «опасными проявлениями групповой преступности». Термина «организованная преступность» избегали даже в секретных документах. Появился ряд необходимых приказов МВД СССР, разумеется, под грифом «Секретно» и «Совершенно секретно». К изучению проблемы организованной преступности подключился затем научный коллектив ВНИИ Прокуратуры СССР под руководством А. Долговой и некоторые ученые из Академии КГБ. Позднее были проведены научные конференции, «круглые столы». Проблема вышла за стены исследовательского учреждения МВД.
В 1989 году на II Съезде народных депутатов СССР было принято постановление «Об усилении борьбы с организованной преступностью» (инициирование вопроса и подготовка депутатов осуществлялись рядом ученых и практиков). Так была официально признана проблема организованной преступности в СССР, которая получила за прошедшие годы солидную теоретическую базу. К сожалению, в практическом плане исчерпывающих и эффективных мер борьбы с нею не принято до настоящего времени.
Что следует понимать под организованной преступностью
Организованная преступность имеет свои, присущие только ей, специфические признаки и формы нарушения закона.
Разные подходы к их пониманию и особенности их проявления в той или иной стране не позволили, очевидно, выработать международное универсальное определение анализируемого явления.
В США, по одной из многих дефиниций, организованная преступность рассматривается как ассоциация, стремящаяся действовать вне контроля американского народа и его правительства, или же как тип замаскированной преступности, иногда включающей иерархическую координацию ряда лиц, связанную с планированием и использованием незаконных актов или достижением цели незаконным способом.
Данное определение, как видим, больше подходит к понятию сообщества преступников.
А вот на родине мафии, в Италии, ее понимают как криминальное объединение лиц, которое для совершения преступлений использует методы и средства запугивания. Мафия здесь расценивается как особая форма криминального сообщества.
К наиболее интересному и, пожалуй, верному понятию организованной преступности можно отнести определение, данное экспертами ООН. Они рассматривают ее как форму экономического предпринимательства, осуществляемую с помощью противоправных средств, связанных с угрозой применения физической силы, вымогательством, коррупцией, шантажом и другими методами, а также использованием незаконно производимых товаров и услуг. Организованную преступность они также характеризуют стремлением преступных групп получить финансовую прибыль и власть.
Российскими криминологами также даны десятки определений и понятий, что существенно продвинуло криминологию организованной преступности. Чаще в определениях речь идет о группах, которые можно было бы отнести к организованной преступности. Однако даже значительное количество групп и связанных с ними рэкета, краж, грабежей не может говорить о наличии организованной преступности.
Существует и другая крайность, но теперь уже в широком толковании понятия организованной преступности. Ее представляют как «государство в государстве» со всеми вытекающими из этого последствиями как альтернативу государству, как организацию, существующую параллельно общественной системе. В подобных определениях, кстати, не имеющих практических доказательств, просматривается политическая мотивация. Какие-то отдельные признаки, несомненно, имеются, но говорить фактически о мафиозном государстве, даже при наличии огромного вала преступности и криминализации многих сторон нашей жизни, все же неверно. Если бы такое было, то подобных суждений просто не возникло.
Следует отметить, что, несмотря на множество разного рода определений и понятий, реального состояния организованной преступности со всеми ее особенностями для России пока так никем и не дано. Поэтому следует полностью согласиться с профессором Н.П. Яблоковым, который предостерегает от широкого толкования организованной преступности. По его мнению, такой подход не имеет перспектив. Я бы добавил – он еще больше запутывает проблему.
В жизни же все гораздо проще. Несмотря на международный характер организованной преступности и особенности ее проявления в той или иной стране, несмотря на десятки и сотни определений, сущность этого явления усваивается всеми одинаково: ведь речь по существу идет о получении сверхприбылей незаконными методами. Это и есть главная составляющая организованной преступности.
Поэтому исходя из международного опыта, проведенных в нашей стране исследований, практических наработок и некоторых особенностей организованной преступности в России, под ней, на мой взгляд, следует понимать функционирование устойчивых, управляемых сообществ преступников, занимающихся преступлениями как бизнесом и создающих систему защиты от социального контроля с помощью коррупции и иных форм противодействия власти. Это определение вошло в документы Международной конференции ООН по проблемам организованной преступности, состоявшейся в октябре 1991 года в г. Суздале.
Из определения вытекают три основных признака организованной преступности: 1) наличие преступных объединений; 2) незаконный бизнес; 3) коррупция. Рассмотрим их более подробно.
Первый признак – наличие преступных объединений лиц для систематического занятия преступлениями. В них отмечается выраженная иерархия, иными словами, соподчиненность участников, жесткая дисциплина на основе устанавливаемых правил поведения и уголовных традиций, столь характерных для преступного мира России. Власть в группе концентрируется в руках одного или нескольких лидеров, а количество участников колеблется от 5 до нескольких сотен и даже тысяч человек В зависимости от лидера, количества соучастников и характера самой криминальной деятельности вырабатывается, а затем утверждается статус в уголовном мире. Это общее криминологическое представление о преступном объединении организованного типа.
Однако, как правило, такие сообщества неравнозначны по степени организации, структуре, ролевым функциям участников и преступной направленности. Это связано с социальными, экономическими, этническими и географическими факторами, с особенностями и возможностями лидеров, а также характером противодействия со стороны правоохранительных органов. Поэтому следует учитывать уровни организованной преступности, что позволит более правильно оценить ее состояние в том или ином регионе. Условно их можно разделить на примитивный, средний и высокий.
К примитивному относятся устойчивые группы, имеющие простую структуру организации: главарь – участники. Здесь каждый знает свою роль, а планирование преступлений осуществляется по утвердившейся модели. Количественный состав групп колеблется от трех до 10 человек. Преимущественное занятие – кражи, грабежи, мошенничества, разбои, рэкет. Коррумпированные контакты просматриваются не во всех группах, преимущественно с работниками органов внутренних дел низовых подразделений.
Средний уровень организованной преступности является как бы переходной ступенью к более совершенным и опасным построениям и представлен группировками. Между главарем и исполнителем существуют промежуточные организационно-исполнительские звенья. Данное объединение включает несколько направлений (подразделений) – организаторы, боевики, разведчики, исполнители («шестерки»), телохранители, «финансисты», наместники («смотрящие») и т.д. Группировка достигает 50 и более человек, занимается рэкетом, наркобизнесом, незаконным оборотом этилового спирта, контрабандой и операциями в кредитно-банковской системе. Она, как правило, имеет связи с чиновниками органов власти и управления. Более того, без их покровительства («крыши») группировка не может осуществлять преступные операции.
Высокий уровень представлен криминальными организациями с так называемой (в криминологии западных стран) сетевой структурой. Иными словами, подобные сообщества имеют две и более ступеней управления и в обыденном сознании составляют понятие мафии.
Преступные организации имеют восемь основных признаков:
– наличие материальной базы, что проявляется в создании общих денежных фондов, обладании банковским счетом, недвижимостью;
– официальное прикрытие («крыша») в виде зарегистрированных фондов, совместных предприятий, кооперативов, ресторанов, казино, охранных предприятий и т.д.;
– коллегиальный орган руководства, при котором управление организацией осуществляется группой лиц (советом), имеющих почти равное положение;
– устав в форме установленных правил поведения, традиций, «законов» и санкций за их нарушение (в некоторых был даже письменный устав);
– функционально-иерархическая система – разделение организации на составные группы, межрегиональные связи, наличие промежуточного руководящего ядра (большого совета, телохранителей, информационной службы, «контролеров» и т.п.);
– специфическая языково-понятийная система, которая включает жаргон, особенности письменной и устной речи (клички, особые моральные институты);
– информационная база (сбор различного рода, сведений, разведка и контрразведка, телекомпании, газеты);
– наличие своих людей в органах власти, в судебной и правоохранительной системах.
Преступные организации распределяют сферы своего влияния как в плане географическом, международном, так и по конкретным объектам, лицам. Определилась их заметная специализация – один контролирует азартные игры, проституцию, другие занимаются наркобизнесом, представлением разного рода криминальных услуг, аферами в банковской сфере и т.д. Основой преступной мотивации является стремление к получению сверхприбыли незаконным путем.
Причины появления и развития организованной преступности
Если подходить к объяснению причин организованной преступности только через понятия устойчивых групп (шаек, банд) преступников, то можно сделать вывод о том, что данный вид преступности существовал с незапамятных времен. Так, кстати, многие и полагают. Это неверно.
В дореволюционной России ее не было вообще, за исключением отдельных признаков, а при Советской власти развитие преступных кланов стало возможным в 60-е годы под воздействием целого ряда таких факторов.
В середине 60-х годов явно обозначились сбои в экономике. Стали нормой показуха, безответственность, перестал действовать контроль за мерой труда и потребления, что приводило к крупным хищениям государственного имущества. Появилось значительное число людей, незаконно сосредоточивших в своих руках огромные суммы денег и ценности, которые стали вкладываться ими в нелегальное производство. Именно таким способом начинала укрепляться криминальная часть теневой экономики. Мультимиллионеры окружали себя боевиками, боролись за рынки сбыта и, подкупая должностных лиц, проникали в государственный аппарат. Целые отрасли народного хозяйства (коммунально-бытовая, хлопковая промышленность) стали превращаться в теневой источник обогащения. Началось как бы стихийное и уголовно организованное перераспределение национального дохода.
С этого периода в уголовном мире прочно утверждается новая категория экономических преступников под названием «цеховики». С целью расширения своего нелегального бизнеса и в связи с возникшей конкуренцией они, по объективным законам экономики, стали объединяться в сообщества и с помощью взяток создавать надежную защиту от социального контроля. Преступные структуры стали действовать как по вертикали, так и по горизонтали. Таким образом, организованная преступность в СССР появилась в виде кланов различного рода дельцов и махинаторов в сфере экономики. Фактически внутри государственных учреждений образовались преступные организации, которые занимались получением незаконной прибыли.
Но на этом не могло остановиться ее развитие, поскольку в стране существовал достаточно мощный «класс» профессиональных преступников. Началось вторичное перераспределение государственных средств. Традиционные преступники-профессионалы (блатные) в этих условиях переориентировались и стали обворовывать, грабить тех, кто сам жил нечестно. Началась, как выразился один из московских «воров в законе», некий Толя Черкас, «экспроприация экспроприированного». В 70–80-е годы резко возросли различные виды игорного мошенничества, кражи, разбои, похищения людей, стал развиваться рэкет.
Среди профессиональных преступников появились свои некоронованные короли. Они делили территории и сферы влияния, облагали данью дельцов теневой экономики. В дальнейшем произошло сращивание дельцов с главарями преступных групп: блатные стали охранять их, помогать им в сбыте продукции и расправе над конкурентами.
Мощный импульс организованная преступность получила в середине 80-х годов в связи с принятием Закона «О кооперации», которым разрешалась частная экономическая деятельность. Именно она подняла на поверхность воротил теневой экономики, которые начали небывалый для СССР «отмыв» и легализацию преступно добытых средств. Не случайно же до 60% кооператоров оказались ранее судимыми за различные виды преступлений. Именно они-то и не дали нормально развиваться кооперативному движению: те, кто хотел честно делать свой бизнес, вскоре с их помощью разорились, другие же попали в зависимость. Зато рэкет и коррупция развивались пропорционально накоплению капитала новоявленными бизнесменами.
После распада Советского Союза организованная преступность, освободившись от целого ряда социальных ограничений и контроля, получила как бы второе дыхание. Этому способствовали ослабление правоохранительной системы и разрушение спецслужб. Лица, ранее осужденные за экономические преступления, без оценки совершенных ими преступлений были официально объявлены великомучениками от рынка, действующими в глубоком подполье распределительной экономики тоталитарного режима. Многие были амнистированы. В начале 90-х годов крупные уголовные дела, замешанные на хищениях и отмыве денег, тут же объявились политическими, и с помощью информационной атаки на правоохранительные органы, организаций демонстраций «общественности» разваливались. Неслучайно именно в период с 1990 по 2000 год только из системы МВД уволилось около 1 млн. сотрудников. Аналогичный отток профессионалов наблюдался и в спецслужбах: он был усилен шестью реорганизациями.
В середине 90-х годов начались манипуляции с ваучерами и приватизацией собственности, что окончательно укрепило организованную преступность. По мнению некоторых западных экспертов, от реформ в России выиграла лишь организованная преступность. Доходило до парадоксов: в Санкт-Петербурге, например, за 13 тыс. руб., что соответствовало одной бутылке дешевой водки, был куплен целый завод. Деньги в этот период делались буквально из воздуха. Накопление капитала шло в ущерб населению, которое было обмануто три раза и потеряло все свои сбережения. За чертой бедности оказалось до 50 млн. человек. Период с 1991 по 2000 год можно назвать золотым временем российской мафии. Лидеры организованной преступности сращивались с государственным аппаратом.
Таким образом, в отличие от организованной преступности зарубежных стран, которая развивалась на запрещенных видах услуг (проституция, рэкет, контроль над азартными играми, сбыт наркотиков), российская образовалась в сфере распределительной экономики и окончательно оформилась уже в рыночной. Ее особенностью стала взаимосвязь экономической и общеуголовной преступности. Отсюда закономерно и то, что преступные организации функционально-иерархического типа явили собой криминальный симбиоз дельцов теневой экономики с профессиональными преступниками, с одной стороны, и продажными чиновниками – с другой.
Темпы становления организованной преступности впечатляющие: если в Италии на это понадобилось более 150 лет, то в России хватило 20–25.