Для обвиняемого в расстреле шестерых посетителей ресторана «У Лукоморья» прокуратура запросила 22 года «строгача». А сам он переложил вину на приятеля Малова…

В Ленинском райсуде приближается к финалу 7-месячный процесс по делу о расстреле шестерых посетителей ресторана Лукоморья, совершенном почти 23 года назад. На скамье подсудимых — 54-летний предприниматель из челябинского города Златоуста Игорь Волков. В ходе прений прокурор запросил для генерального директора НПО «Энергосервис» 22 года строгого режима со штрафом в 10 тысяч рублей. Но в ответ адвокат заявил, что подзащитного следует… оправдать! Игорь Волков также уверяет, что все эти особо тяжкие злодеяния совершил… его товарищ Малов, превысив пределы самообороны! А свои признательные показания, данные на предварительном следствии, подсудимый объяснил… психологическим воздействием! «После таких заявлений мы будем требовать максимального наказания, никакого прощения не будет никогда!» — признались матери застреленных саранских парней. Из зала суда, где решается вопрос о заслуженном возмездии или сенсационном оправдании — Валерий Ярцев.…

Предпринимателя из Златоуста Игоря Волкова судят в Саранске еще по старому Уголовному кодексу, действовавшему на территории РСФСР, которая входила в состав СССР. Те советские законы, кстати, предусматривали и «высшую меру». После окончания судебного следствия служители Фемиды объявили о начале прений. Гособвинитель из прокуратуры республики предложил отправить уроженца Чувашии Игоря Волкова в колонию строгого режима на 22 года. И вдобавок оштрафовать на 10 тысяч руб­лей. При этом за «покушения на жизнь» подсудимому следует дать 11 лет неволи, а по другой инкриминируемой статье — «Умышленное убийство двух или более лиц» — еще 14. После чего суммировать сроки наказания. Кстати, Игорь Волков успел получить 7 месяцев колонии-поселения, согласно приговору Златоустровского горсуда, вынесенному еще в сентябре за «незаконный оборот оружия». Дело в том, что на его съемной квартире изъяли целый арсенал, включая ружье, пистолеты и боеприпасы. А заявленные потерпевшими иски о возмещении причиненного морального вреда гособвинитель предложил удовлетворить в полном объеме. Ведь им столько всего пришлось тогда пережить! Да и неожиданный для многих арест спустя долгие годы Игоря Волкова, а затем и стартовавший судебный процесс словно ножом снова резанул еще не затянувшиеся раны…

«У лукоморья»

Как установили сотрудники «особо важного» отдела Следственного комитета РМ вечером 23 октября 1995 года, Игорь Волков и его товарищ Малов, прибывшие из Самарской области, познакомились с саранскими парнями. После чего компания направилась в ресторан «У Лукоморья», расположенный рядом с кинотеатром «Победа». Затем Волков поссорился с «новым другом» Игорем Сизовым, который захотел безвозмездно заполучить его ВАЗ-21093. Около 23.00 гость из другого региона достал из куртки иностранный пистолет и начал стрелять! 24-летний Сергей Панькин и 28-летний Игорь Сизов скончались на месте преступления. Андрей Уськов был доставлен в реанимацию в крайне тяжелом состоянии и умер спустя несколько дней. Еще трое были ранены — 28-летний Юрий Климов, 29-летние Игорь Селиверстов и Сергей Ежов. Несмотря на «давность лет», сотрудники Управления уголовного розыска республиканского МВД все-таки смогли установить местонахождение обвиняемого. Как выяснилось, после побега из Мордовии объявленный в федеральный розыск Игорь Волков, поколесив по различным регионам, зарегистрировался под чужими данными в челябинском городе Златоуст. Открыл свою фирму, занимающуюся куплей-продажей партий металлов. Нашел спутницу жизни, но своими детьми обзавестись не успел… Волкова этапировали в Саранск. Кстати, по данным правоохранителей, в свое время он имел отношение к тольяттинской ОПГ. «В бане № 1 мы отмечали день рождения Андрея Уськова, — рассказал на первом заседании чудом выживший Сергей Ежов. — Потом вышли на улицу… На проспекте Ленина к нам подошли неизвестные молодые люди. Сказали, что неместные, а их приятель пропал где-то в бане. Попросили найти. У Андрея там бабушка работала. Он зашел и все узнал… В знак благодарности нас пригласили в ресторан… Мы сидели, выпивали… Панькин с Волковым пошли заказывать еду. Затем в нашу кабинку заходит взъерошенный Волков со словами: «Сейчас я вам устрою!» Вытаскивает из-за пазухи пистолет с глушителем и начинает стрелять! Причем начал с меня — целился прямо в сердце. Какую цель он преследовал? Убить всех! Уверен, меня он не стал добивать, так как подумал, что я уже мертвый… Пуля попала в левую руку. Я упал и потерял сознание. Меня спасла девушка, с которой познакомился в тот же вечер возле бани, а потом пригласил в ресторан. Специально упала на меня и закрыла собой. Потом очнулся… Вместе с этой девушкой мы поймали на улице какой-то пазик и доставили Уськова в больницу, передали врачам… Я сам лечился полгода. Рука постоянно сохла… В больницу не обращался — боялся. И в следственные органы тоже. Почему? Не верил, что найдут этого стрелка…»

«Налево — сказку говорит…»

«Еще на стадии предварительном следствия я отказался не только подписывать все исковые требования, которые показывал мне следователь, но вообще и знакомиться с ними!» — произносит Игорь Волков в ходе продолжающихся на очередном заседании прений. «Я правильно понял, что вы не признаете исковые требования?» — уточняет председательствующий. «Нет, не признаю!» Суд предоставляет слово адвокату подсудимого, которому он доверил озвучить свою позицию. Женщина начинает свою речь так, как будто она прокурор, а не защитница. Говорит об уникальности человеческой жизни. Но через несколько предложений становится понятно, куда адвокат клонит. «Жизнь на самом деле величайшее благо, подаренное человеку природой! — констатирует она. — И никому не дозволено лишать человека этого блага! Человек, поднявший руку на другого человека, всегда должен быть наказан! За преступления против жизни и здоровья законодательством предусмотрено серь­езное наказание. Именно поэтому со всей доскональностью необходимо разобраться в представленных доказательствах, устранить все противоречия, исследовать все версии. Чтобы в итоге не осудить невиновного!» Далее защитница утверждает, что прокурор «не совсем верно» квалифицирует деяния Волкова, исходя из требований старого Уголовного кодекса. В частности, сроки давности действуют по данному делу не только в отношении незаконного оружия, из которого велась стрельба, но и в отношении предъявленной Волкову статьи о покушении на жизни. Вдобавок, назначенное Златоустовским горсудом наказание за «оружейную коллекцию» Волков честно отбыл «от звонка до звонка», пребывая под нынешним арестом по делу о расстреле в ресторане. Из дальнейшей речи адвоката явствует, что подсудимого вообще следует оправдать, так как он в кровавой расправе лично не участвовал! «Игорь Волков вину не признает! — произносит защитница. — Он указывает, что убийство Панькина, Сизова и Уськова не совершал. И на жизнь Климова, Ежова и Селиверстова не покушался. Данные преступления были совершены не им, а другим лицом. И он называет фамилию — Малов! Прокурор предложил взять за основу показания, данные Волковым на предварительном следствии. Но при этом не было принято во внимание, что признание вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении ее совокупностью доказательств! Также не было принято во внимание, что все сомнения в виновности подсудимого, которые не могут быть устранены, толкуются в его пользу. А обвинительный приговор не может быть основан на предположениях!» Затем адвокат рассказывает, что доказательств, прямо свидетельствующих о вине Волкова в «лукоморской» пальбе, попросту нет. «Да, на самом деле он на следствии давал признательные показания, — признает защитница. — Но Волков объяснил их дачу тем, что в ходе предварительного следствия к нему применялись недозволенные методы. В частности, в отсутствии адвоката оказывалось психическое воздействие. По инициативе прокурора были допрошены оперативные сотрудники, которые осуществляли сопровождение данного уголовного дела. Да, они пояснили в суде, что такого воздействия не применяли… Но я считаю, что нужно отнестись критически к их словам. Поскольку в ином случае сам сотрудник мог бы сесть на скамью подсудимых — за превышение своих должностных полномочий. Более того, при выезде на место совершения преступления в помещении бывшего ресторана «У Лукоморья» Волков показывает совершенно иное местонахождение убитых. Это свидетельствует о том, что он данные преступления не совершал. И это еще раз подтверждает применение недозволенных методов ведения следствия! Далее. Потерпевший Селиверстов опознал в 1995 году именно Малова как стрелявшего в него человека. Он говорил о высоком парне с короткими черными волосами и одетом в короткую кожаную куртку. То есть он описывает приметы Малова, а не Волкова. А спустя два года, когда объявляется скрывавшийся от следствия Малов, он свои показания меняет не известно по каким причинам! (Кстати, Малов в суд также вызывался, но указал на своего бывшего товарища Волкова как на единственного стрелка — «С»). А будучи допрошенным в суде, Селиверстов заявил, что в него стрелял вовсе не блондин. На всех фотографиях, которые имеются в материалах дела, у Волкова волосы не темные. Они имеют русый оттенок и довольно-таки длинные… Неужели такие противоречивые показания могут быть положены в основу обвинительного приговора, если таковой будет провозглашен? Законом этого делать не дозволено… Теперь о Ежове. Сам факт его причисления к потерпевшим вообще не поддается никакому объяснению. В течение всех этих лет — с 1995-го по 2017-й — его фамилия в материалах уголовного дела вообще не фигурировала! Все показания потерпевших и свидетелей говорят о том, что Ежова в ресторане в тот день не было! Огнестрельные ранения и повреждения ему, возможно, и были причинены. Но никак не в тот день, и не в ресторане «У Лукоморья», и уж тем более не Волковым! Далее в суде давал показания Фадеев… Ну у многих сложилось мнение, что он, возможно, находится не совсем в здравом уме и памяти, поскольку не мог дать адекватные ответы… Но тем не менее он сказал, что не видел, как Волков в кого-то стрелял… Кроме того, во время судебного разбирательства нами была приобщена к делу копия газеты за 1995 год. В ней помещены две фотографии предполагаемых преступников с подписями «Малов» и «Волков». Но на обеих фотографиях изображено лицо только Малова! А как указывает сам Волков, в тот день обстановка в ресторане оставляла желать лучшего. Саранские ребята находились в сильной степени опьянения. Своим агрессивным поведением они вызывали соответствующее отношение. В какой-то момент они начали приставать к девушке, которая находилась вместе с Маловым и Волковым. И даже пытались изнасиловать. С этой целью один из саранских парней взвалил ее на плечо и вынес из одной кабинки в другую. Эта девушка была допрошена и подтвердила, что угроза изнасилования была! И только действия Малова помогли ей спастись. При этом в газетах Малов и Волков характеризуются исключительно с положительной стороны. Что нельзя сказать о саранских ребятах. Один из них на тот момент уже был судим, причем — за изнасилование. Другой практически сразу после этих событий был осужден за сбыт наркотических веществ. Как полагает сам Волков, действия Малова были связаны с самообороной, которую он превысил! В старом Уголовном кодексе, как и в новом, тоже была такая статья — превышение пределов необходимой самообороны… Таким образом, доказательств, которые бы подтверждали вину подсудимого, не имеется. В части обвинения в покушении и убийствах должен быть оправдан. Мой подзащитный признает вину только в хранении оружия. Поскольку он действительно перевозил и хранил пистолет, с помощью которого Малов совершал убийства. Просто Малов положил это оружие в машину, на которой передвигался Волков. Но и в данном случае в Уголовном кодексе РСФСР есть статья, по которой он может быть освобожден от наказания — в связи с истечением сроков давности! Теперь по поводу гражданских исков. Поскольку Игоря Волкова я прошу оправдать, то, соответственно, в их удовлетворении прошу отказать!»

«Обвинение начинается с того, что я якобы познакомился с этими ребятами у ресторана, — решает дополнить сам подсудимый, приподнимаясь со скамьи. — Хотя я неоднократно говорил, что с ними не знакомился. Они сами вытянули меня из общественной бани и практически силой привели в ресторан. И еще в качестве отягчающего обстоятельства мне вменяется то, что тогда я был пьян. Это неправда. Но в ходе следствия в 1995 году мой родственник Атласов в протоколе особо отметил, что я был трезв. Не мог я ездить по ночному городу пьяным с оружием в багажнике. Я приезжал в Саранск делать свои дела, мне была назначена деловая встреча. Мне было важно поговорить наедине, вдвоем, в бане, а не отдыхать там… Но эти ребята нарушили дальнейшие планы, и все в корне поменялось… Я еще могу кое-что дополнить, когда мне будет предоставлено последнее слово!»

Матери

«За эти семь месяцев, что длится процесс, мы столько всякой грязи наслушались! — признается в беседе с корр. «С» Любовь Александровна, мама погибшего Андрея Уськова. — Но, как говорят, суд есть суд… Конечно же, мы по-прежнему настаиваем на самом строгом наказании, какое только возможно! Мы — матери!. Вот сейчас поставьте на выбор — ваши сыновья или миллиард рублей. Как вы думаете, что мы выберем? Конечно же, наших сыновей! По-прежнему среди ночи вскакиваешь, когда слышишь голос сына: «Ма-ма!» — как будто тебя он зовет… Идет уже 23-й год со дня смерти сына, а я все еще его жду! И никак не дождусь того момента, когда, наконец, со спокойной душой смогу прийти на могилу Андрея, чтобы сказать: «Пусть немножко, но ты отомщен!» Подсудимый заслужил большего наказания, чем эти 22 года лишения свободы. Как мне рассказывал один из выживших во время того расстрела, Волков приставил дуло пистолета к виску моего сына, требуя оплаты за угощение. И тогда сын сказал: «Не стреляй! Я тебе принесу сейчас деньги, только не стреляй!» А он выстрелил, да еще с оттяжкой, чтобы пуля в мозгу осталась! И сейчас Волков представляет себя на суде белым и пушистым!. Для этого и адвоката своего очень хорошо кормит, он же человек состоятельный, у него своя фирма… Ведь мало того что подсудимый убил наших детей, так он сейчас еще валяет их в грязи! Да еще все свалил на своего друга, который вообще ни в чем не виноват. Да еще прятался столько времени! Спрашивается, почему ты сам не обратился в правоохранительные органы, чтобы рассказать все, как было, по горячим следам? Дескать, вот он — я! Меня ищут, но я ни в чем не виноват! Мы ведь и сейчас живем под страхом. Они знают наши адреса. Где гарантия, что нас не обидят? Один из потерпевших, Сергей Ежов, сейчас ездит на инвалидной коляске — ходить больше не может. Уже во время суда, в марте, он попал в автомобильную аварию. И как нам признался, это случилось при странных обстоятельствах… Так что все может быть…» — «Но за эти семь месяцев, возможно, Волков как человек мог вызвать у вас какое-то сочувствие и понимание?» — спрашивает корр. «С». «Да что вы?! Нет! — не задумываясь, восклицает Любовь Александровна. — Вы знаете, если рассуждать, как говорится, по-человечески, то я так скажу. Если бы он чистосердечно признался: «Да, я это совершил! Да, я — подлец, принес вам столько горя! Простите меня, если сможете!» Тогда, может быть, что-то у нас в сердце и кольнуло… Потому что мы понимаем, этот Волков — он тоже чей-то сын. Но после того, как он себя на суде повел… Если бы он ПО-КА-ЯЛ-СЯ!.. Мы ведь все — матери… И я умею прощать… Я понимаю, что сына своего уже не верну, но… Какое после такого поведения может быть прощение?!» — «Мы даже не ждали, что вообще состоится этот суд, ведь столько лет прошло, — произносит Валентина Петровна, мама Игоря Сизова. — Но и сейчас все эти семь месяцев нам кажутся такими долгими. На каждом заседании просто ковыряют наши раны! Адвокат Волкова до такой степени его отбеливает, что тот стоит и сам уже верит в эту сказку. Он уже вообще не стрелял! Оказывается, все наоборот, это наши мальчики были вооружены. Это они ему угрожали… Нет, никакого сочувствия, конечно же, этот Волков у нас, матерей, не вызывает!»