На страже закона
Совет ветеранов УБОП Мордовии
Теперь жду киллеров
21.03.2006
У 46-летнего Травкина много прозвищ: Папа, Травич. Из них особо выделяется одно — Моджахед. Московским и калининградским журналистам особенно запомнились его глаза — «серые и блестящие, как сталь». В прессе его называли «бородатым мясником» и сравнивали с доктором Лектором из «Молчания ягнят». Прибалтийские газеты не скупилась на сравнения: «Травкин, не боящийся крови, выглядел на фоне «нашенских» как матерый волчище в окружении голенастых волчат, только-только попробовавших свежей крольчатинки». СМИ с ужасом сообщали, что в далекой Мордовии его именем пугают детей. И что исходящие от Травкина флюиды «мощные, темные, ощущаются явственно», а «тишина в комнате, где он находится, становится такой густой, что ее можно резать как масло... такое бывает только перед взрывом...»
этапы большого пути
Колыбель Травкина — Рузаевка. Первый раз уроженца города железнодорожников, сына заслуженного строителя России, судили еще подростком. Это произошло во время игры в футбол. Сергей выстрелил из самопала в ногу одному мальчишке — за то, что тот «нехорошее слово» сказал. Дали 3 года. Потом Травкин окончил пединститут им. Евсевьева. Свой бизнес начал в первые годы перестройки с игральных автоматов и видеопроката. Вторую судимость получил за распространение порнографии. Это единственное, что смогли предъявить ему органы, пытаясь обвинить и посадить Травкина за убийство уголовника.
Борясь за место под мордовским солнцем, Травкин и организованная им банда начали войну с известной саранской группировкой «копеевцы», которой руководил Михаил Копейкин. 26 июня 1992 года в Саранске расстреляли Дамира Жадунова, ранили его приятеля. В этом преступлении Травкин участвовал лично, облачившись в милицейскую форму. Оставаться в Мордовии стало опасно: месть со стороны противоборствующих группировок была неизбежна. Рузаевец вместе с земляками-подручными рванул через Москву в западные регионы страны. На прощание осенью 1993 года был реализован еще один план Травкина: его люди обстреляли возле кафе «Солнечное» машину, в которой должен был находиться Копейкин. Вместо своего криминального руководителя смертельную пулю получил Эльдар Батряков.
Приехав в Калининград, Травкин приобрел дом на Куршской косе и выкупил 8 недостроенных коттеджей. В этом регионе уроженец Рузаевки чувствовал себя уверенно. Обзавелся связями среди чиновников и милиционеров, жертвовал крупные суммы на борьбу с преступностью, предоставлял органам правопорядка свои машины для проведения оперативных мероприятий. Помимо этого Травкин развернул доходный бизнес по торговле нефтепродуктами, умело обходя налоги. Наш земляк решил подчинить своему влиянию преступные группировки Калининграда и курортных городов. Травкин созвал сходку представителей группировок, где объявил, что отныне все должны подчиняться его воле. Как писала тогда местная пресса, «особо опасный рецидивист, главарь саранской банды устроил в нашей области передел криминальных сфер влияния путем отстрела конкурентов».
В ноябре 1993-го в центре Калининграда в собственном джипе был убит Сахибгареев — лидер группировки, занимавшейся рэкетом и нелегальным бизнесом. Через две недели расстрелян еще один автомобиль с бандитами: двое погибли, третий ранен (выжил, притворившись мертвым). Калининградский УБОП и областная прокуратура начали разработку мордовской банды — в рамках операции под кодовым названием «Вурдалаки». Тогда правоохранители арестовали сразу 12 членов травкинской «бригады», из которых 9 —жители нашей республики (Травкин всегда оказывал землякам особое доверие). Трое наиболее активных боевиков получили от 12 до 15 лет лишения свободы. Однако Травкину и его особо близким соратникам удалось лечь на дно. Самого знаменитого бандита из Мордовии объявили в федеральный розыск. Сначала Сергей Иванович осел в Москве — организовал офис в Силикатном проезде, в четырех гостиницах снимал номера под разными фамилиями. Летом 1995 года у милиции появилась информация, что разыскиваемый находится в Пензе, где «развернул бизнес, снял 9 квартир и начал строительство дома». В августе московская пресса сообщила: «Наконец-то арестовали одного из преступных авторитетов Сергея Травкина». Этому известию предшествовали драматические события в криминальном мире Пензы. Пропал коронованный вор в законе Шнапак (Виктор Потапов), державший местный общак. Его труп всплыл в Суре лишь спустя неделю после ареста Травкина. Сразу появилась версия, что к этому причастен наш земляк. Ведь непочтительным отношением к уголовным авторитетам славился именно беспредельный Саранск. По некоторым данным, местный УБОП предлагал Травкину взять убийство вора в законе на себя, обещая взамен оставить в Пензе. Но он отказался. Версия так и осталась версией...
Его этапировали в Калининград. Следствие длилось около года. Когда уже начался суд и перед Травкиным замаячила высшая мера, его отправили в Московский институт имени Сербского — в связи с неадекватным поведением. Как сообщалось, он «привязал к детородным органам лампу и, бегая по камере, угрожал взорвать СИЗО». Экспертиза признала Травкина невменяемым. На основании этого в 1998 году Калининградский облсуд постановил направить нашего земляка на принудительное лечение в психиатрический стационар. От уголовной ответственности его освободили. По решению суда со всех 8 травкинских коттеджей и 2 квартир сняли арест...
«я спонсировал войну с Гуслянниковым»
Теперь предоставим слово самому Сергею Травкину:
— Я по образованию преподаватель физкультуры. Но сменил это занятие. Глупо получать гроши, когда рядом текут миллионы. Занялся бизнесом, как только разрешили частную коммерцию. В 1986 году открыл первые в Мордовии видеосалоны. 40—50 тысяч рублей мне приходило ежемесячно. Пригласил меня один чиновник и говорит: «Если ты скажешь мне ТЕМУ, будем с тобой водку пить». Я сразу выкладываю: негосударственный пенсионный фонд. Он обрадовался. Пенсионный фонд — это же золотое дно. Предприятия дают деньги, а ты их крути-верти как хочешь. В Мордовии тогда вся промышленность работала на Москву. На знамени — семь орденов, а колбасы никогда не было!.. Но старая система меня не волновала. Хотя было дело, финансировал борьбу наших партократов с демократами. Тогда началась война против первого президента Мордовии Гуслянникова. Министр внутренних дел Косов открыто сказал ему: «Охрану я снимаю. Ты для меня — не президент!» А я тогда был учредителем Рузаевского банка, на моем счету было 10 миллионов рублей. На борьбу с Гуслянниковым я сразу дал миллион — в виде беспроцентного кредита для Госкино.
Тогда только ленивый не хотел заработать. Надо было просто скупать недвижимость, технику, продукцию предприятий — и ждать. Саранск был поделен на несколько «игорных» зон. Естественно, интересы сталкивались. Споры разрешались не только за «круглым столом». Дыма без огня не бывает. Рядиться в шкуру ягненка не собираюсь. Если хочешь добиться успеха, надо действовать, крутиться, рисковать. Меня боялись. У кого-то баня сгорела, у чиновника — машина. Думали на меня, но ничего не доказали... Особых хлопот органам внутренних дел мы не доставляли. Наоборот, у нас были хорошие взаимоотношения с некоторыми руководителями мордовской милиции. Я вообще считаю, что профессионал в руки оружие брать не должен: это дело пацанов, уличной шантрапы. Есть мозги, воля — обойдешься без пушки. Стрельба простительна молодым романтикам. Взрослый обязан думать.
«я сидел в камере Чикатило»
...Что такое камера смертников? Гробик такой, полтора метра на три с половиной... Меня, помню, повезли на экспертизу в институт имени Сербского. Доктор спрашивает: «Почему вы в камере разговаривали со сверчками?» «А с кем мне еще целый год было разговаривать?» — отвечаю. У меня там сверчок с пальца кормился. Я его приручил. Кстати, в институте Сербского находился в том самом изоляторе, где раньше был Чикатило. В одиночке я всегда отдыхал, но там, где был Чикатило, просто не мог сидеть! Не по себе!.. Камера смертников вообще не отапливалась. Чтобы не уснуть и не замерзнуть, практически ничего не ел и постоянно находился на ногах. Гонял железную кружку по камере — вроде как футбол. Согревался. Со мной обращались по беспределу, меня ломали. Я вынужден был защищаться. Это протест был, вызов... Самое страшное — следственный изолятор «Черный лебедь», куда меня из Калининграда возили на военном самолете. В Московской Бутырке тоже не сахар: пятым засунули в четырехместную камеру. «Ласточку» делали и завязывали проволокой. Тело потом было — будто ножами исполосовали. В Крестах меня называли Моджахедом. Я на голове покрывало носил — как паранджу. Потом это прозвище за мною по всем этапам шло...
Однажды завели в боксик. Каменная комната с цементным полом. Провел там три месяца. Без одежды, совершенно голый! Суп выливал на себя, чтобы покрыться жиром. Грязевая прослойка дает хоть какое-то тепло, защищает кожу. Это была моя война. А на войне моджахед не может проиграть. И я был воином, это даже животные понимали. Собаками меня травили. Бесполезно. Говорю прапорщику: «Я с хаты не ломлюсь, но находиться здесь не хочу. Дай мне щей, сейчас вместе с собаками их сожру!» Я вою — и они воют! Потому что от меня запах — запах : ЗВЕРЯ! Когда доберман, завидев меня, стал пятиться, а ротвейлер вжался в угол и заскулил, собак увели. После суда меня направили в Казань — в психиатрический стационар специализированного типа. На прощание устроил бунт. Неделю ломал животом стол, раскачал и отломил ножку, из которой отшлифовал меч. А потом забаррикадировался в камере. Всех штурмующих поливал мочой... А вот когда попал в Казань, то пришел уже не к Аллаху, а к Богу! В психлечебнице провел пять лет.
«киллеры ко мне уже приходили»
— Сейчас я изменился. Стал разумным человеком. Летом 2004 года за мной приехали. Убивать. Я знал, что так будет. Я сам мог бы их убить, но не стал. Тогда на Косе как раз отдыхал Клебанов (полпред Президента - «С»). Милицейские посты везде, комитетчики. А эти — затаились. Разведка. Я поступил правильно. Показал, что захожу в свою квартиру. А когда стемнело, выбрался. И стал наблюдать за своим домом со стороны. Трое киллеров подбегают, выбивают дверь и сразу стреляют в комнату. Младший сын отскочил, упал, а в старшего чуть не попали. Киллеры поняли, что меня там нет, и убежали. Так я им продемонстрировал, что никого не боюсь, но всегда готов играть. Не надо повторять попытку ; меня убрать. Но... повторять они будут. И это будет их ошибка. Со мной надо быть непредсказуемым...
Еще в середине 1990-х говорил: не оттеснив конкурента, богатым не станешь. Это закон «загнивающего» Запада, буржуазного мира и демократии. Мы ведь в последние годы хотели притащить в Россию капитализм, западный образ жизни. Хотели — и получили. Только вместе с яркими наклейками в магазинах пришли коррупция, оргпреступность, криминализация экономики. Просто взяли и позаимствовали схемы ограбления народа в гигантских масштабах у тех же западников. Глупо оставаться в стороне, когда все хотят стать богатыми любыми средствами. Чем я хуже? Делал свой бизнес. К сожалению, без крутых разборок не обходилось. Когда сталкиваются кремни — искры летят, кто-то при этом сгорает... Как-то ехал с депутатом Госдумы Бабуриным в одном купе. Коньячку попили. Спрашиваю: «Скажите, пожалуйста, почему Клайпеда и Мемельский край перешли к Литве?» Он говорит: «Россия эти земли не передавала. Можно было путем давления их сохранить, но... кто-то продал!»
В тюрьме я отдыхаю. Она меня мобилизует. Борюсь со следователем, встречаюсь с новыми людьми, мне интересно! И потом, когда меня «закрывают» — это Бог или дьявол дают шанс. Может быть, в это время на воле меня давно пристрелили бы... В уголовном мире я стоял особняком. Наигранный, фальшивый авторитет мне не нужен. Сегодня воры в законе старой формации сами себя изжили. Новая формация — это деловые люди. У них, как правило, нет богатого опыта отсидки, они не придерживаются древних заповедей. Нынешние «воры» успешно сочетают криминал с бизнесом. Была такая известная в стране воронежская группировка — ее лидер Слава Воронежский теперь депутат. Почти все его молодые полегли, остальных он разогнал. И преуспел в бизнесе. Кто пошел иначе — оказался на зоне. А еще чаще — на кладбище. В свое время я общался с такими известными в уголовном мире людьми, как Ваха, Джамалах, Зарэмбай... Михась... Это были громкие имена! Сейчас почти все — покойники.
«истинных бандитов уже нет»
— Я из этой жизни выпал в 1993 году, а через 10 лет вернулся. В Мордовии сохранили лицо серьезные группировки, сферы влияния поделены полностью... Политика не может всегда определять экономику. Нынешние стали депутатами и предпринимателями, а истинные бандиты все полегли. Все те, с кем я начинал, уже мертвы... «Улица», конечно, осталась. Но «улица» ничего уже не значит. Так, украсть магнитолу или автомобиль. Это уже не интересно. Это раньше был полный беспредел, каждый тянул все что мог. А сейчас стабилизировались экономика и обстановка в обществе. Бизнес — на первом месте. Но при этом в Мордовии как была нищета, так и останется, никаких перспектив. Мордовия — это страна чудес. И сюда я бы не вложил ни копейки, даже под 1000 процентов прибыли. Хотя раньше думал создать здесь агропромышленный комплекс, построить кирпичный завод, был у меня тут негосударственный пенсионный фонд. Может быть, все изменится, когда сюда придут москвичи, которые возьмут все в свои руки и научат людей работать. По крайней мере, зарплата у людей вырастит.
Более непредсказуемого человека, чем я, в республике не было. Про мои действия во время следствия до сих пор читают на лекциях студентам... Когда в 2003 году я освободился из казанской лечебницы, то надел больничную робу, шахтерскую каску, куртку-афганку, скинхедовские ботинки, взял лом, сел в джип и в таком виде ездил по Саранску и Рузаевке. Крутых навещал. Хотел узнать, какое ко мне отношение. Приходил в трусах в офис к уважаемому человеку. Протестировал абсолютно всех. Кстати, от встреч со мной тогда старались уклониться многие. Но только не Касим А. Единственный, которого я могу назвать в Мордовии Человеком с большой буквы. Тренер, мастер спорта по боксу. Он был лидером неформальных организаций, которые «травкинцам» когда-то противостояли... То, что сейчас происходит в Саранске, его не коснется! Касим — человек, которого мы уважаем...
Один наш земляк (теперь он в Москве — олигарх) предложил мне стать его советником по общественным вопросам. Я подумал и отказался. Зачем мне эти 2—3 тысячи долларов? Нет, не хочу попадать в зависимость. Вернусь в Калининград, на Косу. Это райский уголок, до Европы ближе, чем до Москвы. Особая территория. Реальной преступности там никогда не было. Это скорее сплав коррумпированных чиновников и силовиков. Криминальные личности туда, конечно, периодически приезжают. Но отваливают быстро. Завоевать можно все что угодно, а вот как удержать? Мне, кстати, нравится Георгий Боос (калининградский губернатор - «С»). И то, что он окружил себя женщинами, правильно. На женщинах страна держится. Наши бабушки до сих пор забивают костыли на железной дороге, а мужики пьянствуют... У меня в Калининграде трое детей. 12-летняя дочь поет замечательно. Я купил ей кассеты Аслановой, Шульженко. Хотел показать дочь Лещенко, но другие дела помешали. 17-летний сын Дима—человек последовательный, порядочный, степенный. Будет работать у меня. У него получится. А вот старший, 25-летний Сергей, не очень соответствует моим стандартам. Он судимый — и в Калининграде, и в Мордовии. Что-то было связано с оружием. Понимаете, ему нужно все и сразу...
В своей книге расскажу прежде всего не о разборках, а о том, как ВЫЖИЛ, находясь «под вышкой», и не дал себя уничтожить — физически и морально. Рассказать подробно об этом меня просят известные психиатры. Для них это тоже представляет большой интерес. Я выжил еще и потому, что мои преступления не были корыстными. Ради чего я этим занимался? (Задумывается - «С».) Мне важен не результат, а сам процесс! Игра! Азарт! Когда адреналин, когда мне интересно, я ЖИВУ! И сейчас мне тоже будет интересно, ведь начинаю практически с нуля. Сейчас к моему азарту добавилась степенность. Остались ли у меня капиталы? По сравнению с тем, что могло быть, это крохи. Нет, в политику я не пойду. Там надо говорить только ложь. Слова даны для того, чтобы вводить в заблуждение...
Теперь жду киллеров
На нем висело 5 заказных убийств и 6 покушений. Он прошел камеру смертников, психушку и через 9 лет вышел на свободу. Сейчас известный на всю Россию криминальный авторитет уроженец Мордовии Сергей Травкин собирается писать книгу о своей жизни. Со знаменитым «хозяином Куршской косы», вернувшимся в Саранск, общался ВАЛЕРИЙ ЯРЦЕВ.У 46-летнего Травкина много прозвищ: Папа, Травич. Из них особо выделяется одно — Моджахед. Московским и калининградским журналистам особенно запомнились его глаза — «серые и блестящие, как сталь». В прессе его называли «бородатым мясником» и сравнивали с доктором Лектором из «Молчания ягнят». Прибалтийские газеты не скупилась на сравнения: «Травкин, не боящийся крови, выглядел на фоне «нашенских» как матерый волчище в окружении голенастых волчат, только-только попробовавших свежей крольчатинки». СМИ с ужасом сообщали, что в далекой Мордовии его именем пугают детей. И что исходящие от Травкина флюиды «мощные, темные, ощущаются явственно», а «тишина в комнате, где он находится, становится такой густой, что ее можно резать как масло... такое бывает только перед взрывом...»
этапы большого пути
Колыбель Травкина — Рузаевка. Первый раз уроженца города железнодорожников, сына заслуженного строителя России, судили еще подростком. Это произошло во время игры в футбол. Сергей выстрелил из самопала в ногу одному мальчишке — за то, что тот «нехорошее слово» сказал. Дали 3 года. Потом Травкин окончил пединститут им. Евсевьева. Свой бизнес начал в первые годы перестройки с игральных автоматов и видеопроката. Вторую судимость получил за распространение порнографии. Это единственное, что смогли предъявить ему органы, пытаясь обвинить и посадить Травкина за убийство уголовника.
Борясь за место под мордовским солнцем, Травкин и организованная им банда начали войну с известной саранской группировкой «копеевцы», которой руководил Михаил Копейкин. 26 июня 1992 года в Саранске расстреляли Дамира Жадунова, ранили его приятеля. В этом преступлении Травкин участвовал лично, облачившись в милицейскую форму. Оставаться в Мордовии стало опасно: месть со стороны противоборствующих группировок была неизбежна. Рузаевец вместе с земляками-подручными рванул через Москву в западные регионы страны. На прощание осенью 1993 года был реализован еще один план Травкина: его люди обстреляли возле кафе «Солнечное» машину, в которой должен был находиться Копейкин. Вместо своего криминального руководителя смертельную пулю получил Эльдар Батряков.
Приехав в Калининград, Травкин приобрел дом на Куршской косе и выкупил 8 недостроенных коттеджей. В этом регионе уроженец Рузаевки чувствовал себя уверенно. Обзавелся связями среди чиновников и милиционеров, жертвовал крупные суммы на борьбу с преступностью, предоставлял органам правопорядка свои машины для проведения оперативных мероприятий. Помимо этого Травкин развернул доходный бизнес по торговле нефтепродуктами, умело обходя налоги. Наш земляк решил подчинить своему влиянию преступные группировки Калининграда и курортных городов. Травкин созвал сходку представителей группировок, где объявил, что отныне все должны подчиняться его воле. Как писала тогда местная пресса, «особо опасный рецидивист, главарь саранской банды устроил в нашей области передел криминальных сфер влияния путем отстрела конкурентов».
В ноябре 1993-го в центре Калининграда в собственном джипе был убит Сахибгареев — лидер группировки, занимавшейся рэкетом и нелегальным бизнесом. Через две недели расстрелян еще один автомобиль с бандитами: двое погибли, третий ранен (выжил, притворившись мертвым). Калининградский УБОП и областная прокуратура начали разработку мордовской банды — в рамках операции под кодовым названием «Вурдалаки». Тогда правоохранители арестовали сразу 12 членов травкинской «бригады», из которых 9 —жители нашей республики (Травкин всегда оказывал землякам особое доверие). Трое наиболее активных боевиков получили от 12 до 15 лет лишения свободы. Однако Травкину и его особо близким соратникам удалось лечь на дно. Самого знаменитого бандита из Мордовии объявили в федеральный розыск. Сначала Сергей Иванович осел в Москве — организовал офис в Силикатном проезде, в четырех гостиницах снимал номера под разными фамилиями. Летом 1995 года у милиции появилась информация, что разыскиваемый находится в Пензе, где «развернул бизнес, снял 9 квартир и начал строительство дома». В августе московская пресса сообщила: «Наконец-то арестовали одного из преступных авторитетов Сергея Травкина». Этому известию предшествовали драматические события в криминальном мире Пензы. Пропал коронованный вор в законе Шнапак (Виктор Потапов), державший местный общак. Его труп всплыл в Суре лишь спустя неделю после ареста Травкина. Сразу появилась версия, что к этому причастен наш земляк. Ведь непочтительным отношением к уголовным авторитетам славился именно беспредельный Саранск. По некоторым данным, местный УБОП предлагал Травкину взять убийство вора в законе на себя, обещая взамен оставить в Пензе. Но он отказался. Версия так и осталась версией...
Его этапировали в Калининград. Следствие длилось около года. Когда уже начался суд и перед Травкиным замаячила высшая мера, его отправили в Московский институт имени Сербского — в связи с неадекватным поведением. Как сообщалось, он «привязал к детородным органам лампу и, бегая по камере, угрожал взорвать СИЗО». Экспертиза признала Травкина невменяемым. На основании этого в 1998 году Калининградский облсуд постановил направить нашего земляка на принудительное лечение в психиатрический стационар. От уголовной ответственности его освободили. По решению суда со всех 8 травкинских коттеджей и 2 квартир сняли арест...
«я спонсировал войну с Гуслянниковым»
Теперь предоставим слово самому Сергею Травкину:
— Я по образованию преподаватель физкультуры. Но сменил это занятие. Глупо получать гроши, когда рядом текут миллионы. Занялся бизнесом, как только разрешили частную коммерцию. В 1986 году открыл первые в Мордовии видеосалоны. 40—50 тысяч рублей мне приходило ежемесячно. Пригласил меня один чиновник и говорит: «Если ты скажешь мне ТЕМУ, будем с тобой водку пить». Я сразу выкладываю: негосударственный пенсионный фонд. Он обрадовался. Пенсионный фонд — это же золотое дно. Предприятия дают деньги, а ты их крути-верти как хочешь. В Мордовии тогда вся промышленность работала на Москву. На знамени — семь орденов, а колбасы никогда не было!.. Но старая система меня не волновала. Хотя было дело, финансировал борьбу наших партократов с демократами. Тогда началась война против первого президента Мордовии Гуслянникова. Министр внутренних дел Косов открыто сказал ему: «Охрану я снимаю. Ты для меня — не президент!» А я тогда был учредителем Рузаевского банка, на моем счету было 10 миллионов рублей. На борьбу с Гуслянниковым я сразу дал миллион — в виде беспроцентного кредита для Госкино.
Тогда только ленивый не хотел заработать. Надо было просто скупать недвижимость, технику, продукцию предприятий — и ждать. Саранск был поделен на несколько «игорных» зон. Естественно, интересы сталкивались. Споры разрешались не только за «круглым столом». Дыма без огня не бывает. Рядиться в шкуру ягненка не собираюсь. Если хочешь добиться успеха, надо действовать, крутиться, рисковать. Меня боялись. У кого-то баня сгорела, у чиновника — машина. Думали на меня, но ничего не доказали... Особых хлопот органам внутренних дел мы не доставляли. Наоборот, у нас были хорошие взаимоотношения с некоторыми руководителями мордовской милиции. Я вообще считаю, что профессионал в руки оружие брать не должен: это дело пацанов, уличной шантрапы. Есть мозги, воля — обойдешься без пушки. Стрельба простительна молодым романтикам. Взрослый обязан думать.
«я сидел в камере Чикатило»
...Что такое камера смертников? Гробик такой, полтора метра на три с половиной... Меня, помню, повезли на экспертизу в институт имени Сербского. Доктор спрашивает: «Почему вы в камере разговаривали со сверчками?» «А с кем мне еще целый год было разговаривать?» — отвечаю. У меня там сверчок с пальца кормился. Я его приручил. Кстати, в институте Сербского находился в том самом изоляторе, где раньше был Чикатило. В одиночке я всегда отдыхал, но там, где был Чикатило, просто не мог сидеть! Не по себе!.. Камера смертников вообще не отапливалась. Чтобы не уснуть и не замерзнуть, практически ничего не ел и постоянно находился на ногах. Гонял железную кружку по камере — вроде как футбол. Согревался. Со мной обращались по беспределу, меня ломали. Я вынужден был защищаться. Это протест был, вызов... Самое страшное — следственный изолятор «Черный лебедь», куда меня из Калининграда возили на военном самолете. В Московской Бутырке тоже не сахар: пятым засунули в четырехместную камеру. «Ласточку» делали и завязывали проволокой. Тело потом было — будто ножами исполосовали. В Крестах меня называли Моджахедом. Я на голове покрывало носил — как паранджу. Потом это прозвище за мною по всем этапам шло...
Однажды завели в боксик. Каменная комната с цементным полом. Провел там три месяца. Без одежды, совершенно голый! Суп выливал на себя, чтобы покрыться жиром. Грязевая прослойка дает хоть какое-то тепло, защищает кожу. Это была моя война. А на войне моджахед не может проиграть. И я был воином, это даже животные понимали. Собаками меня травили. Бесполезно. Говорю прапорщику: «Я с хаты не ломлюсь, но находиться здесь не хочу. Дай мне щей, сейчас вместе с собаками их сожру!» Я вою — и они воют! Потому что от меня запах — запах : ЗВЕРЯ! Когда доберман, завидев меня, стал пятиться, а ротвейлер вжался в угол и заскулил, собак увели. После суда меня направили в Казань — в психиатрический стационар специализированного типа. На прощание устроил бунт. Неделю ломал животом стол, раскачал и отломил ножку, из которой отшлифовал меч. А потом забаррикадировался в камере. Всех штурмующих поливал мочой... А вот когда попал в Казань, то пришел уже не к Аллаху, а к Богу! В психлечебнице провел пять лет.
«киллеры ко мне уже приходили»
— Сейчас я изменился. Стал разумным человеком. Летом 2004 года за мной приехали. Убивать. Я знал, что так будет. Я сам мог бы их убить, но не стал. Тогда на Косе как раз отдыхал Клебанов (полпред Президента - «С»). Милицейские посты везде, комитетчики. А эти — затаились. Разведка. Я поступил правильно. Показал, что захожу в свою квартиру. А когда стемнело, выбрался. И стал наблюдать за своим домом со стороны. Трое киллеров подбегают, выбивают дверь и сразу стреляют в комнату. Младший сын отскочил, упал, а в старшего чуть не попали. Киллеры поняли, что меня там нет, и убежали. Так я им продемонстрировал, что никого не боюсь, но всегда готов играть. Не надо повторять попытку ; меня убрать. Но... повторять они будут. И это будет их ошибка. Со мной надо быть непредсказуемым...
Еще в середине 1990-х говорил: не оттеснив конкурента, богатым не станешь. Это закон «загнивающего» Запада, буржуазного мира и демократии. Мы ведь в последние годы хотели притащить в Россию капитализм, западный образ жизни. Хотели — и получили. Только вместе с яркими наклейками в магазинах пришли коррупция, оргпреступность, криминализация экономики. Просто взяли и позаимствовали схемы ограбления народа в гигантских масштабах у тех же западников. Глупо оставаться в стороне, когда все хотят стать богатыми любыми средствами. Чем я хуже? Делал свой бизнес. К сожалению, без крутых разборок не обходилось. Когда сталкиваются кремни — искры летят, кто-то при этом сгорает... Как-то ехал с депутатом Госдумы Бабуриным в одном купе. Коньячку попили. Спрашиваю: «Скажите, пожалуйста, почему Клайпеда и Мемельский край перешли к Литве?» Он говорит: «Россия эти земли не передавала. Можно было путем давления их сохранить, но... кто-то продал!»
В тюрьме я отдыхаю. Она меня мобилизует. Борюсь со следователем, встречаюсь с новыми людьми, мне интересно! И потом, когда меня «закрывают» — это Бог или дьявол дают шанс. Может быть, в это время на воле меня давно пристрелили бы... В уголовном мире я стоял особняком. Наигранный, фальшивый авторитет мне не нужен. Сегодня воры в законе старой формации сами себя изжили. Новая формация — это деловые люди. У них, как правило, нет богатого опыта отсидки, они не придерживаются древних заповедей. Нынешние «воры» успешно сочетают криминал с бизнесом. Была такая известная в стране воронежская группировка — ее лидер Слава Воронежский теперь депутат. Почти все его молодые полегли, остальных он разогнал. И преуспел в бизнесе. Кто пошел иначе — оказался на зоне. А еще чаще — на кладбище. В свое время я общался с такими известными в уголовном мире людьми, как Ваха, Джамалах, Зарэмбай... Михась... Это были громкие имена! Сейчас почти все — покойники.
«истинных бандитов уже нет»
— Я из этой жизни выпал в 1993 году, а через 10 лет вернулся. В Мордовии сохранили лицо серьезные группировки, сферы влияния поделены полностью... Политика не может всегда определять экономику. Нынешние стали депутатами и предпринимателями, а истинные бандиты все полегли. Все те, с кем я начинал, уже мертвы... «Улица», конечно, осталась. Но «улица» ничего уже не значит. Так, украсть магнитолу или автомобиль. Это уже не интересно. Это раньше был полный беспредел, каждый тянул все что мог. А сейчас стабилизировались экономика и обстановка в обществе. Бизнес — на первом месте. Но при этом в Мордовии как была нищета, так и останется, никаких перспектив. Мордовия — это страна чудес. И сюда я бы не вложил ни копейки, даже под 1000 процентов прибыли. Хотя раньше думал создать здесь агропромышленный комплекс, построить кирпичный завод, был у меня тут негосударственный пенсионный фонд. Может быть, все изменится, когда сюда придут москвичи, которые возьмут все в свои руки и научат людей работать. По крайней мере, зарплата у людей вырастит.
Более непредсказуемого человека, чем я, в республике не было. Про мои действия во время следствия до сих пор читают на лекциях студентам... Когда в 2003 году я освободился из казанской лечебницы, то надел больничную робу, шахтерскую каску, куртку-афганку, скинхедовские ботинки, взял лом, сел в джип и в таком виде ездил по Саранску и Рузаевке. Крутых навещал. Хотел узнать, какое ко мне отношение. Приходил в трусах в офис к уважаемому человеку. Протестировал абсолютно всех. Кстати, от встреч со мной тогда старались уклониться многие. Но только не Касим А. Единственный, которого я могу назвать в Мордовии Человеком с большой буквы. Тренер, мастер спорта по боксу. Он был лидером неформальных организаций, которые «травкинцам» когда-то противостояли... То, что сейчас происходит в Саранске, его не коснется! Касим — человек, которого мы уважаем...
Один наш земляк (теперь он в Москве — олигарх) предложил мне стать его советником по общественным вопросам. Я подумал и отказался. Зачем мне эти 2—3 тысячи долларов? Нет, не хочу попадать в зависимость. Вернусь в Калининград, на Косу. Это райский уголок, до Европы ближе, чем до Москвы. Особая территория. Реальной преступности там никогда не было. Это скорее сплав коррумпированных чиновников и силовиков. Криминальные личности туда, конечно, периодически приезжают. Но отваливают быстро. Завоевать можно все что угодно, а вот как удержать? Мне, кстати, нравится Георгий Боос (калининградский губернатор - «С»). И то, что он окружил себя женщинами, правильно. На женщинах страна держится. Наши бабушки до сих пор забивают костыли на железной дороге, а мужики пьянствуют... У меня в Калининграде трое детей. 12-летняя дочь поет замечательно. Я купил ей кассеты Аслановой, Шульженко. Хотел показать дочь Лещенко, но другие дела помешали. 17-летний сын Дима—человек последовательный, порядочный, степенный. Будет работать у меня. У него получится. А вот старший, 25-летний Сергей, не очень соответствует моим стандартам. Он судимый — и в Калининграде, и в Мордовии. Что-то было связано с оружием. Понимаете, ему нужно все и сразу...
В своей книге расскажу прежде всего не о разборках, а о том, как ВЫЖИЛ, находясь «под вышкой», и не дал себя уничтожить — физически и морально. Рассказать подробно об этом меня просят известные психиатры. Для них это тоже представляет большой интерес. Я выжил еще и потому, что мои преступления не были корыстными. Ради чего я этим занимался? (Задумывается - «С».) Мне важен не результат, а сам процесс! Игра! Азарт! Когда адреналин, когда мне интересно, я ЖИВУ! И сейчас мне тоже будет интересно, ведь начинаю практически с нуля. Сейчас к моему азарту добавилась степенность. Остались ли у меня капиталы? По сравнению с тем, что могло быть, это крохи. Нет, в политику я не пойду. Там надо говорить только ложь. Слова даны для того, чтобы вводить в заблуждение...
